Что такое «радикальная оппозиция»
За что на самом деле борются лидеры «оранжевых»?
Г. Каспаров проговорился на «Марше миллионов».«…поэтому я хочу сказать сегодня, когда многие спрашивают: «Ну сколько мы будем выходить? Мы выходим, а они не обращают внимания».
А кто сказал, что будет легко? Потому что они борются за свое право, за право беззастенчиво грабить страну и бесконечно обогащаться. И это право путинская воровская бригада нам так просто не отдаст».
10 ДЕКАБРЯ исполнился год со времени первого митинга на Болотной площади тех сил, что объявили себя «радикальной оппозицией». С тех пор прошло ещё несколько митингов, шествий и «прогулок», возбуждён ряд уголовных дел, а недавно сформирован постоянный орган радикалов – Координационный совет. Можно подводить некоторые итоги.
Митинг 10 декабря 2011 года, на фоне предшествовавшего затишья, несомненно, произвёл впечатление. Сработал эффект неожиданности, подогретый для многих москвичей недовольством фальсификациями на тогда только что прошедших выборах в Государственную Думу.
Лидеры митинга сразу же объявили о том, что на Болотной площади началась новая эра в истории России. Главный печатный орган радикалов «Новая газета» с тех пор переполнен заявлениями такого рода. «Нет сомнений: идет революция (третья демократическая), вопрос лишь в том, удастся ли её удержать в рамках мирного пути» (январь 2012); «Необходимо думать о том, как сменить и правящий класс, и правила игры»; «Нужна радикализация повестки дня»; «Остается один путь – снизу и сразу» (апрель 2012); «Путин загнал себя в угол. Социальная опора сжимается, как шагреневая кожа» (июнь 2012); «Власть переживает самый серьёзный за последние 13 лет политический кризис» (ноябрь 2012).
Постоянно обсуждают идею «круглого стола» оппозиции с властями по сценарию 1989 года в Польше, этот сценарий предполагает, что Путин и его соратники отдадут оппозиционерам власть в обмен на предоставление гарантий личной неприкосновенности. Перед февральским митингом один из радикальных лидеров В. Рыжков обещал развитие событий по двум сценариям: либо белорусский вариант «с водомётами и пытками заключённых», либо польский вариант с переговорами о передаче власти оппозиции. И на одном из митингов бывший соратник Путина Касьянов объявил: «Еще несколько месяцев, и Путин сдастся!».
Всё это трудно не назвать манией величия. Митинги и шествия в столице, включая «марши миллионов», собирали лишь десятки тысяч человек, а вне крупнейших городов организовать что-либо серьёзное не удаётся. Во время интернет-выборов в Координационный совет оппозиции зарегистрировалось чуть более 150 тысяч, то есть 0,1% от населения страны, а проголосовало из них 82 тысячи (очень надеялись довести число голосовавших до 100 тысяч, но не получилось).
Первая попытка участия радикалов в выборах 14 октября не удалась. Лишь В. Рыжков, как узнаваемый политик, один прошёл в законодательное собрание в родном Барнауле (будет ли туда приезжать?), а главная ставка была сделана на Химки, но и там кандидатку от оппозиции Е. Чирикову не избрали. И дело здесь не только в фальсификациях. И нельзя не сравнить две демонстрации в один и тот же день 15 сентября: в Москве и Мадриде, где в разгаре кризис, и резко скакнула безработица: в испанской столице массовость была намного выше.
Это не означает, что оппозиционные выступления не вызывают сочувствия. По данным ВЦИОМ, в декабре 2011 года митинги поддерживало 35% опрошенных, к маю число снизилось до 22%, осенью снова поднялось (по данным Левада-центра, акции протеста поддерживает уже 42% опрошенных). Но, во-первых, это лишь сочувствие. Во-вторых, в пользу оппозиции иногда работали топорные действия властей. В-третьих, представления об оппозиции тех, кто её поддерживает, могут быть разными. Сама «Новая газета» приводит данные ВЦИОМ, согласно которым даже сочувствующие московским митингам смутно представляют их состав: например, их участников называют «борцами за свободу», на что газета замечает: борец за свободу – это Че Гевара, а мы не такие.
И действительно, не такие. Разумеется, не надо ставить знак равенства между митинговыми вождями и всеми участниками акций. И вожди могут отличаться друг от друга. Но всё же большинство лидеров имеют чётко выраженную окраску. Уже роль, которую среди них играют люди из прошлого: Б. Немцов, В. Рыжков, ряд «яблочников», – показательна. Им явно хочется взять реванш за оттеснение от власти. Но важно и то, что они говорят. Много саморазоблачений содержат номера «Новой газеты» за последний год.
Не буду разбирать содержащуюся там критику путинской власти, в ней немало правильных, хотя и не новых утверждений. Исследование, проведённое в России зарубежными специалистами, показало, что большинство граждан считают главными проблемами в стране наркоманию (87%), коррупцию (85%) и безработицу (78%). Но для ораторов на московских митингах наркомания и безработица – «не их проблемы», а о коррупции говорятся лишь общеизвестные вещи. То ли дело «права человека» и демократия, которой, по данным исследования Международного банка реконструкции и развития, в России симпатизируют менее 40% населения. Критика власти, даже если она верна сама по себе, ведётся с тех же позиций, с которых нашу власть критикуют на Западе.
Но этой, безусловно, порочной власти противостоят «аристократы», «лучшие люди», «активная Россия». Их лидер с «характером воина» не может быть лидером всего народа, он должен представлять «думающее меньшинство». Такой кормчий должен обеспечить «последовательное дерегулирование, устранение избыточного контроля и присутствия власти». Нужно ликвидировать советскую систему социальных гарантий, до конца не разрушенную в нынешней России: это «система расширенного воспроизводства люмпенов». Образцы для подражания – это лидеры «бархатных» антикоммунистических революций Восточной Европы: Гавел, Геремек, Михник (правда, газета признаёт, что в России пока их аналогов нет). Ещё одним образцом до недавнего времени был постоянно восхвалявшийся Саакашвили (теперь пришлось корректировать его оценки). И такой призыв: «Олигархам тоже пора переходить на сторону народа» (под «народом» явно понимаются «аристократы»). А вот новоявленный «лидер уличной оппозиции» К. Собчак в той же газете: «Желание хорошей жизни, вкусных ресторанов… неуничтожимо», а «я прилично зарабатываю (надеюсь, так будет и впредь)». Поэтому она собирается «делать всё, чтобы протест не перешел в революцию бедных против богатых». Ей важно, чтобы «стали приходить к власти… демократические силы с правым уклоном». А пример для подражания – участницы Pussy Riot. Их (теперь уже бывший) адвокат М. Фейгин (когда-то депутат Думы от «Выбора России») называет их представителями «нового поколения», которое «решило заявить прямо свои права», для которого главная ценность – «самовыражение»; за ними будущее.
И вот ещё статья в «Новой газете» (автор – сибирский корреспондент газеты А. Тарасов). «Сибирь, конечно, не Россия. И она, несомненно, отделится или будет отделена. России в том будет некого винить, ею сделано для этого всё возможное… У нас до сих пор со всех трибун цитируют дурацкое изречение Ломоносова о том, что могущество России будет прирастать Сибирью…».
Итак: долой Путина («лучшие люди» не могут ему простить службу в КГБ), заменив его каким-нибудь Гайдаром №2, не допустив при смене власти «восстания масс». Он продаст Сибирь, передаст функции государства частному бизнесу, «дерегулирует» экономику и окончательно ликвидирует социальные гарантии. Можно ли иметь дело с теми, кто так считает?
Рядовые участники митингов, разумеется, неоднородны. Но многие наблюдатели обращают внимание на участие, особенно в первых митингах, так называемого «офисного планктона». В июле «Новая газета» (№16), отмечая недостаточную массовость «антипутинских протестов», радовалась тому, что сейчас в них «много городской буржуазии», на неё вся надежда. Когда в сентябре число митингующих пошло вниз, газета утешалась тем, что на этот раз не пришёл «задорный, буржуазный, молодой офисный планктон», который создавал «чудную атмосферу прошлых митингов». Планктон ни за что не откажется от своего образа жизни, и на этот раз он предпочёл фитнес-клубы, но «весёлые горожане» «придут ещё». Но зачем «весёлым горожанам» митинги? Разве что для самовыражения, как повод развлечься. Работники непроизводительных, паразитических сфер, ничего не создающие, нацеленные на потребление, занятые собой, – что они могут? Это не материал даже для буржуазной революции.
Всё чаще проводят параллель между теперешними оппозиционерами и диссидентами 70-х и начала 80-х годов: как пишет один из бывших диссидентов, участники демонстраций в новых условиях продолжают принципы, установленные диссидентами. Главный из них – обвинение власти в нарушениях законодательства. Он же пишет: «Левые партии и активисты требуют включения в протестные митинги темы социальной защиты (или даже ликвидации крупного капитала); правые (националисты) выдвигают свои требования.… Большинство изо всех сил сопротивляются всякому идеологическому влиянию и вообще с удовольствием обошлись бы и без левых, и без правых».
На деле, конечно, это «большинство», хотя и не националисты, но типично правые (о чём откровенно заявляет Собчак), не озабоченные проблемами безработицы и стремящиеся осуществить «желание хорошей жизни, вкусных ресторанов» и фитнес-клубов. Правые не задумываются об идеологии, но объективно будут за ту власть, которая поддержит такие желания. В Москве такой слой заметен, но в масштабах страны невелик, ждать его победы, на которую надеются оппозиционеры, наивно.
Показательно, что один из светочей наших радикалов, видный польский антикоммунистический деятель А. Михник указал в интервью «Новой газете», что в Польше оппозиция добилась победы лишь тогда, когда интеллигенция и рабочие нашли общий язык; в России же интеллигенты и не пытаются найти общий язык с рабочими. Об этом же пишет и сочувствующий радикальной оппозиции социолог Б. Дубин: «В российском движении я пока не вижу ни желания, ни форм, ни попыток соединения с широкими массами, с интересами разных социальных групп…. Трудовые протесты в регионах, по имеющимся мониторингам, из года в год не стихают и уже обладают серьезной активностью. Но эти выступления никак не сопряжены с теми митингами и гуляньями, которые происходят в столице». И сами оппозиционеры уже сетуют: «Старые формы борьбы исчерпаны, новых пока нет, надежда на быструю победу исчезла, и впереди долгий путь». Но их презрение к, как они выражаются, «возрастной, малообразованной и патерналистски настроенной части населения» слишком велико.
Борьба «радикальной оппозиции» с властью – борьба двух группировок буржуазии, одна из которых пока что имеет явный перевес, а другая немногочисленна и сильна лишь на словах. Однако в условиях кризиса ситуация может измениться, и опыт 1989-1993 гг. показывает, как бывает опасно доверять выдвигающимся на гребне волны демагогам.
Владимир Алпатов
Рисунок Вячеслава Полухина
Они и мы
Нам их кафтан и не к лицу, и тесен,
Их раздражает наш простор и вес…
Они не понимают наших песен,
А мы – их либеральный политес.
Нам чужд их страх потери инвестиций,
Жар биржи не живет у нас в крови.
В душе у нас – погоня за жар-птицей,
Тоска по правде, братству и любви.
Всю жизнь мы грезим миражами рая,
И не понять расчетливым умом,
Как до сих пор в аду не умирая,
Мы никогда, конечно, не умрем.
Да, живы мы, доколе в русском поле
Родная песня излучает грусть
И русская учительница в школе
Нам Пушкина читает наизусть.
Юрий Ключников