Герой войны в церковной рясе. Воспоминания
15 марта 1944 года в ходе наступления части 221-й Мариупольской дивизии овладели населенным пунктом Лука-Малешковская. Первыми туда ворвались солдаты разведгруппы 695-го полка. Жители села с ликованием встретили бойцов, обнимали их, угощали молоком и яблоками. Бесправные на родной земле, они почти два года терпели издевательства оккупантов и постоянно находились под угрозой угона в Германию на принудительные работы.
После ожесточенных боев дивизии дали два дня, чтобы пополнить личный состав, вооружение и запас боеприпасов. Этот перерыв решил использовать для партийных дел начальник политотдела дивизии подполковник Семен Лаврентьевич Галкин, расположившийся в одном из домов хутора Лука-Мелешковского. В торжественной обстановке он задумал вручить восьми молодым коммунистам партийные билеты, в том числе и мне – лейтенанту инженерных войск, командиру взвода инженерной разведки 379-го саперного батальона дивизии.
Утром следующего дня мы вышли прогуляться и, пройдя метров двести, остановились, как завороженные. На высоком берегу Буга, открытая всем ветрам, стояла большая деревянная церковь изумительной работы мастеров деревянного зодчества, выкрашенная в голубой цвет. Мы обошли ее со всех сторон и стали спускаться вниз, невольно оглядываясь на это деревянное чудо.
После обеда, когда все расположились во дворе дома, греясь на весеннем солнышке, звякнула щеколда калитки, и вошел высокий статный старик в добротной, фиолетового цвета рясе и негромко спросил: «Здесь политический отдел?». Он был спокоен и вежлив, только рука, которая придерживала на груди небольшой медный крест, слегка подрагивала. К нему навстречу вышел начальник политотдела.
«Здравствуйте, батюшка, – почтительно произнес он. – Чем обязаны, какими судьбами к нам?» – и тут же предложил гостю табуретку.
Оказалось, что кто-то по хутору пустил слух, что политотделы арестовывают всех священников, которые правили церковную службу при немцах, и расстреливают их как врагов народа. Батюшка решил не прятаться и прийти в политотдел добровольно.
Мы окружили говоривших, не сводя глаз с пришельца. Все наперебой стали убеждать гостя, что это ложь, и советская власть невиновных не наказывает. Офицеры, как могли, успокоили этого мужественного человека, словно сошедшего со старинной иконы. Он, явно не ожидавший такого приема, повеселел, на лице появилась улыбка. На русско-украинском диалекте батюшка поведал нам историю своей нелегкой жизни.
Сам он служил священником при советской власти, но добровольно сложил духовный сан в тридцатые годы, в период гонения на церковь. Работал пасечником в колхозе, получил медаль на Всероссийской сельскохозяйственной выставке в Москве за свою богатую пасеку.
Когда пришли немцы, они открыли неработающую заколоченную церковь, привезли откуда-то попа и приказали служить молебны. Новоназначенный «святой отец» оказался изрядным прохвостом. Он провозглашал здравицы немецкому воинству, пророчил близкую гибель Красной армии и падение Москвы. Бабы с его служб уходили в слезах: у многих в Советской Армии сражались мужья, сыновья или внуки. Прекратили прихожане ходить в храм, проклиная нового попа. Такая же участь постигла и второго присланного немцами священника. Потом кто-то из хуторян вспомнил про своего попа, и под рождество на трех санях к нему явилась делегация стариков и старушек с просьбой: «Послужи, отец наш, народу. Будь нашим пастырем праведным. Утешь ты нас в годину горькую, заступись за нас и деток наших и мужей наших перед господом нашим». Одним словом, уговорили. Принял он снова сан духовный, правда, без благословления духовной иерархии. А где ее искать?
Службу он служил легкую, простую, все по Евангелию. Не забывал помянуть наших воинов – тех, кто был на фронте. И всякий раз из его слов как-то само собой получалось, что Русь, как стояла, так и стоять будет, что ждет насильников и грабителей гибель неминуемая, что кто бьется за землю свою, то за теми правда, ждет того слава вечная, как на этом, так и на том свете. Говорил он туманно, афоризмами, чтобы холуи немецкие придраться не смогли. Но люди понимали своего пастыря с полуслова и полувзгляда. И повалил народ в Мелешковскую церковь со всей округи. Церковь почистили, покрасили, остеклили окна. Всем миром работали, дружно и с огоньком, как будто крепость какую строили. Осаждали священника как молодые, так и старые. Слушали его проповеди, заглядывая в глаза, и каждый считал, что именно ему батюшка предвещает скорое избавление от бедствий и тоски немецкой неволи, возвращение с войны близких и родных. Помочь святой отец им ничем не мог, зато щедро одаривал словом утешительным да лаской исцеляющего участия.
Говорил наш гость долго, голос его звучал то взволнованно, то хитровато-иронически. Порой он напоминал хорошего старого актера, для которого внимательные и чуткие слушатели становятся неиссякаемым источником вдохновения.
Затем он вдруг засуетился, стал торопливо прощаться с нами, отвешивая каждому из нас поклоны в пояс: «Торопиться нужно, а то матушка там убивается, в живых, небось, увидеть не чает».
К вечеру, видим, снова наш батюшка во двор заходит. Улыбается, и ряса на нем будничная, покороче прежней: «Просим весь политический отдел к нам откушать. Матушка и я в гости зовем».
Хотя время было военное, суровое, но стол у матушки был отменным: грибы и сало, колбаса домашняя и солонина, капуста квашеная, огурчики соленые, наливки и настойки всякие.. Сама она дородная, пухленькая, чистенькая, говорит по-украински певуче-мягко. Во главе стола сидел хлебосольный хозяин в рясе, а напротив – подполковник С.В. Галкин. За столом были майор Иванов – чуваш, майор Мустаев – татарин, капитан Бергинер – еврей, капитан Бондаренко – украинец, и восемь молодых офицеров – от младшего до старшего лейтенанта – в общем, дружба народов. Тостов было много. В конце застолья выступил подполковник Галкин: поблагодарил хозяев за приглашение и гостеприимство и пожелал им здоровья, благополучия, успехов в делах церковных и мирских на благо хуторян и украинского народа. А батюшка сказал, улыбаясь: «Изгоняйте врага с земли русской и возвращайтесь домой с Победой живыми и невредимыми. Да хранит Вас Господь».
20 марта 1944 года войска 1-го Украинского фронта освободили областной центр Украины – Винницу. Указом Президиума Верховного Совета СССР №092 от 7 апреля 1944 года за участие в освобождении г. Винницы 221-я Мариупольская стрелковая дивизия награждена орденом Красного Знамени. Всему личному составу за проявленный героизм и отвагу объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего. Пройдя славный боевой путь от Сталинграда до Кенигсберга, 221-я Мариупольская стрелковая дивизия закончила боевые действия в сентябре 1945 года, участвуя в разгроме Квантунской армии Японии на полях Манчжурии, за что ей присвоено наименование «Хинганской», а весь личный состав получил медали «За победу над Японией».
Михаил Шевлягин,
участник Великой Отечественной войны