Смольный в великую ночь

Весь Смольный ярко освещен. Возбужденные толпы народа снуют по всем его коридорам. Жизнь бьет ключом во всех его комнатах, но настоящий человеческий прилив, настоящий страстный буран – в углу верхнего коридора: там, в самой задней комнате, заседал Военно-революционный комитет. Несколько девушек, совершенно измученные, тем не менее геройски справляются с неимоверным натиском приходящих за разъяснениями, указаниями и с различными просьбами и жалобами лиц.

Когда попадаешь в этот водоворот, то со всех сторон видишь разгоряченные лица и руки, тянущиеся за той или другой директивой или за тем или другим мандатом.

Громадной важности поручения и назначения делаются тут же, тут же диктуются на трещащих без умолку машинках, подписываются карандашом на коленях, и какой-нибудь молодой товарищ, счастливый поручением, уже летит в темную ночь на бешеном автомобиле. А в самой задней комнате, не отходя от стола, несколько товарищей посылают, словно электрические токи, во все стороны восставшим городам России свои приказы.

Я не могу без изумления вспомнить эту ошеломляющую работу и считаю деятельность Военно-революционного комитета в Октябрьские дни одним из проявлений человеческой энергии, доказывающим, какие неисчерпаемые запасы ее имеются в революционном сердце и на что способно оно, когда его призывает громовой голос революции.

Заседание II съезда Советов началось в Белом зале Смольного вечером. Настроение собравшихся – праздничное и торжественное. Возбуждение огромное, но ни малейшей паники, несмотря на то что идет бой вокруг Зимнего дворца и то и дело приносит известия самого тревожного свойства... Когда заседание, наконец, открывается, настроение съезда выясняется вполне. Речи большевиков принимаются с бурным восторгом. С горячим восхищением выслушиваются молодцы-матросы, явившиеся рассказать правду о боях, идущих около Зимнего дворца.

Какой несмолкаемой бурей аплодисментов встречено долгожданное известие о том, что Советская власть проникла, наконец, в Зимний дворец и министры-капиталисты арестованы!

Владимир Ильич чувствует себя, словно рыба в воде: веселый, не покладая рук работающий и уже успевший написать где-то в углу те декреты о новой власти, которые когда то сделаются – это мы уже теперь знаем, – знаменательными страницами истории…

Прибавлю к этим беглым штрихам еще мои воспоминания о первом назначении Совета Народных Комиссаров. Это совершалось в какой-то комнатушке Смольного, где стулья были забросаны пальто и шапками и где все теснились вокруг плохо освещенного стола. Мы выбирали руководителей обновленной России. Мне казалось, что выбор часто слишком случаен, я все боялся слишком большого несоответствия между гигантскими задачами и выбираемыми людьми, которых я хорошо знал и которые казались мне не подготовленными еще для той или другой специальности. Ленин досадливо отмахивался от меня и в то же время с улыбкой говорил:

– Пока – там посмотрим – нужны ответственные люди на все посты; если окажутся негодными – сумеем переменить.

Как он был прав! Иные, конечно, сменились, иные остались на местах. Сколько было таких, которые не без робости приступали к поручаемому делу, а потом оказывались на высоте его. У иных кружилась голова перед грандиозными перспективами и трудностями, казавшимися непобедимыми. Ленин с изумительным равновесием душевным всматривался в исполнение задач и брался за них так, как берется опытный лоцман за рулевое колесо океанского гиганта-парохода.

А.В. Луначарский

Публикацию подготовила Татьяна Наумова

 

В.Брюсов

Людское море всколыхнулось,

Взволновано до дна;

До высей горных круч коснулась

Взметенная волна.

Сломила яростным ударом

Твердыни старых плит, 5

И ныне их теченьем ярым

Под шумы бури мчит.

Растет потоп... Но с небосвода,

Приосеняя прах,

Как арка радуги, свобода

Гласит о светлых днях.