Записки очевидца
Первый раз мы с мужем пришли к Дому Советов вечером 25 сентября. Проходы к зданию были оцеплены рядами милиции. Прошел слух, что можно обойти оцепление, пройдя дальше по улице Заморенова в сторону метро «Улица 1905 года». Пошли вместе с другими. Напротив всех проходов стояла милиция, ощущалось состояние сильной напряженности, но все – и люди, и милиция – держались внешне спокойно.
Пройдя два или три дома, дворами выходим к Дому Советов. Люди идут спокойно, в основном тихо разговаривают. Вдруг откуда-то сбоку, со двора, появляется какой-то человек – полноватый, белобрысый, в клетчатой куртке. Он задирается с милицией, громко, явно на публику, ругается, выкрикивает угрозы. Идущие рядом люди, особенно женщины, увещевают его. В поведении человека чувствуется некоторая наигранность. Произношу громко, что, вероятнее всего, этот человек – провокатор. Мужчина затихает и через минуту исчезает из потока идущих людей. Так кто же он?
Проходим весьма символическую по существу баррикаду, вступаем на площадь перед Домом Советов. Группами стоят люди, некоторые с флагами. Российская коммунистическая партия, КПСС, верующие с иконами и пением, масса представителей разных движений, в которых трудно разобраться: монархисты, «Черная сотня», «зеленые», даже не помню всех названий. Пестрота удивляет и одновременно восхищает! Люди, откинув какие-то свои разногласия и предрассудки, сошлись здесь! Около здания актив «Трудовой России» собирает приносимые людьми продукты, вещи, тут же кормят тех, кто дежурит. Посмотрели витрины, в которых выставлены всевозможные шаржи, карикатуры, стихи, призывы, обращения. Запомнился крупный портрет Ельцина, причесанного под Гитлера и с тремя шестерками на лбу.
Начинается митинг. Все говорят о защите Конституции, законной власти, необходимости прекращения развала страны, ее экономики. И после окончания митинга люди что-то обсуждают, кого-то слушают. Рассказывают, что милиция, стоящая в оцеплении, на самом деле солдаты дивизии Дзержинского. Они молоды, насторожены. Мы относимся к ним с пониманием: по-видимому, умышленно солдат плохо, нерегулярно кормят, чтобы злее были. Поэтому защитникам Дома Советов приходится их подкармливать из своего скудного запаса.
На следующий день, в воскресенье, площадь была прямо-таки заполнена людьми. Кто они? Я смотрела на них и понимала: они – это я. Большинство собравшихся на площади людей не принадлежали ни к каким партиям или движениям. Это были те, кто хотел возрождения страны, а не ее падения, потому именно эти идеи находили наибольший эмоциональный отклик. Выступающих было много, и все они были очень разные. Зачитывались различные документы. Говорилось о поддержке армией и флотом. Выступали и деятели культуры. Но все время внутри было недоумение: если армия поддерживает, то почему это никак не проявляется? У парламента нет света, нет тепла, нет возможности выйти в эфир. Настоящая блокада и осада. К вечеру мы ушли домой, потом вернулись, принесли теплой одежды и продуктов.
Выход и проход к Дому Советов были блокированы. И хотя мальчики из дивизии Дзержинского, переодетые в милицейскую форму, были более спокойны, чем в субботу, но, тем не менее, для выхода через этот проход необходима была масса людей, которая «продавливала» этих «милиционеров». Зачем это? Чтобы нарастало взаимное раздражение? Другое в голову не приходило. Теперь ответ ясен: да, именно за этим.
Когда мы шли в районе метро «Баррикадная», было уже около десяти часов вечера. Навстречу шли в основном мужчины, те, кто шел по доброй воле на ночное дежурство к Дому Советов. Запомнились трое: два пожилых, на вид мастеровые, и с ними совсем молодой мальчик, лет шестнадцати. Одеты тепло, в телогрейках, в руках сумка с термосом. Вид спокойный, серьезный и решительный. В них было что-то одновременно суровое и трогательное. И я поняла, увидела: так пятьдесят лет назад уходили ополченцы на войну, так они выглядели. По-деловому строго, сурово, неторопливо. Да, в них была решимость людей, все понимавших и готовых к различному повороту событий. Все это каким-то невероятным образом передалось мне.
В понедельник вечером, после работы, я увидела живой поток людей, идущих от Дома Советов и к нему. Это напоминало проходную большого завода во время пересменки. Да так оно и было: те, кто мог, приходили днем, другие вечером. В тот понедельник людей у Дома Советов было еще больше, чем в воскресенье. Возраст различный, принадлежность к слоям населения тоже различная. По виду много технической интеллигенции. Люди вокруг стояли доброжелательные и даже повеселевшие от того, что вот их так много, и они единомышленники, и не боятся это показать.
Все последующие дни народу прибывало, а проходить через милицейский кордон становилось все труднее. Выход тоже был ограничен. Почему-то нужно было прорываться. В воздухе висело, на митингах говорилось, что власть пойдет на все. Но не верилось, вернее, не хотелось верить...